Дело о вечном тритоне, реликтовых рыбах и рачке-путешественнике
Как школьник Мишка на Кенозере «динозавров» видел
У Мишки из Усть-Почи было плохое настроение.
— Двойку получил и скрываешь? — подколол утром за завтраком отец.
— Хуже, пап. Похвастался не по делу. Ох, и будет теперь эта вредная московская Машка, которая в Першлахте у бабушки гостит, надо мной смеяться!
Выяснилось: «эта вредная Машка» приезжала к Мишке в школу на олимпиаду по биологии, а потом все за чаем заговорили о динозаврах. Машка похвасталась: была много раз в Дарвиновском музее. Действительно, в телефоне у нее много-много фотографий со скелетами динозавров. И тут Мишка вдруг ляпнул: — Музей — неживое. А у нас на Кенозере настоящие древние чудовища водятся, как в шотландском озере Лох-Несс. Сам видел! А «вредная Машка» не поверила: чем докажешь?
Папа сына сначала поругал — не говори, не подумав. Но потом сменил гнев на милость:
— А ты, между прочим, нисколько не соврал и древних животных на Кенозере действительно видел. А ну-ка тащи сюда мое ведро с рыбой. Ничего выдающегося в ведре не было — два синца и красноперка.
У красноперки красные плавники, у синца на спинке чешуя с синим отливом. Рыба как рыба. Или нет?
— Тысячи лет назад, — начал рассказ отец. — У нас было тепло, и в древнем Кенозере жили теплолюбивые рыбы. Но потом — тысячи четыре лет назад началось похолодание, и они все вымерли. Выжили только две теплолюбивые рыбки — краснопёрка и синец. Так и живут в Кенозере по сей день, и сегодня вечером эти реликтовые животные, между прочим, будут шипеть у тебя на сковородке.
— Четыре тысячи лет не возраст, — ворчит Мишка. — понятно, что динозавры в музее древнее. — Тогда расскажи ей про нашего кенозерского рачка-бокоплава. Помнишь, я тебе показывал маленького рачка Палласа?
— Двойку получил и скрываешь? — подколол утром за завтраком отец.
— Хуже, пап. Похвастался не по делу. Ох, и будет теперь эта вредная московская Машка, которая в Першлахте у бабушки гостит, надо мной смеяться!
Выяснилось: «эта вредная Машка» приезжала к Мишке в школу на олимпиаду по биологии, а потом все за чаем заговорили о динозаврах. Машка похвасталась: была много раз в Дарвиновском музее. Действительно, в телефоне у нее много-много фотографий со скелетами динозавров. И тут Мишка вдруг ляпнул: — Музей — неживое. А у нас на Кенозере настоящие древние чудовища водятся, как в шотландском озере Лох-Несс. Сам видел! А «вредная Машка» не поверила: чем докажешь?
Папа сына сначала поругал — не говори, не подумав. Но потом сменил гнев на милость:
— А ты, между прочим, нисколько не соврал и древних животных на Кенозере действительно видел. А ну-ка тащи сюда мое ведро с рыбой. Ничего выдающегося в ведре не было — два синца и красноперка.
У красноперки красные плавники, у синца на спинке чешуя с синим отливом. Рыба как рыба. Или нет?
— Тысячи лет назад, — начал рассказ отец. — У нас было тепло, и в древнем Кенозере жили теплолюбивые рыбы. Но потом — тысячи четыре лет назад началось похолодание, и они все вымерли. Выжили только две теплолюбивые рыбки — краснопёрка и синец. Так и живут в Кенозере по сей день, и сегодня вечером эти реликтовые животные, между прочим, будут шипеть у тебя на сковородке.
— Четыре тысячи лет не возраст, — ворчит Мишка. — понятно, что динозавры в музее древнее. — Тогда расскажи ей про нашего кенозерского рачка-бокоплава. Помнишь, я тебе показывал маленького рачка Палласа?
— Точно, было, — вспомнил Мишка.
— Предок этого бокоплава приплыл к нам из далекого озера Байкал. Просто миллионы лет назад, Мишка, здесь шумело холодное Иольдиево море, и этот рачок-путешественник по системе северных озер добрался до нас. Потом море исчезло, на его месте образовались озера, и рачок оказался заперт на древнем Кенозере, которое начало преснеть. Но рачок ко всему привык! А это, знаешь ли, непросто.
— Но рачок — не динозавр, — отпирался Мишка.
— Тогда держи газету. Читай: на Кенозере нашли редкого охраняемого гребенчатого тритона. Если эта ящерица повредит лапы или хвост, они отрастут у нее заново за четыре месяца. Тритон не боится холода, зимой может вмерзнуть в лед, а по весне оттаять и ожить. Он ловко плавает и ныряет, а по земле передвигается медленно и неуклюже. Посмотри, как он выглядит. — Действительно, динозавр в миниатюре, — согласен Мишка.
— Предок этого бокоплава приплыл к нам из далекого озера Байкал. Просто миллионы лет назад, Мишка, здесь шумело холодное Иольдиево море, и этот рачок-путешественник по системе северных озер добрался до нас. Потом море исчезло, на его месте образовались озера, и рачок оказался заперт на древнем Кенозере, которое начало преснеть. Но рачок ко всему привык! А это, знаешь ли, непросто.
— Но рачок — не динозавр, — отпирался Мишка.
— Тогда держи газету. Читай: на Кенозере нашли редкого охраняемого гребенчатого тритона. Если эта ящерица повредит лапы или хвост, они отрастут у нее заново за четыре месяца. Тритон не боится холода, зимой может вмерзнуть в лед, а по весне оттаять и ожить. Он ловко плавает и ныряет, а по земле передвигается медленно и неуклюже. Посмотри, как он выглядит. — Действительно, динозавр в миниатюре, — согласен Мишка.
— Может Машка-то не такая и вредная, как кажется? А ну-ка, признавайся, Мишка!
— Ну да — весёлая, не соскучишься, — краснеет сын.
— Вот с этого и нужно было начинать, а не с динозавров, — смеётся папа. — Пусть как приедет к нам в гости заходить на чай да пироги. Вон ты её на велосипеде лучше покатай!
— Ещё чего — «покатай»! А пироги — это хорошо! — думает про себя Мишка. Ох, не знает папа эту вредную Машку!
— Ну да — весёлая, не соскучишься, — краснеет сын.
— Вот с этого и нужно было начинать, а не с динозавров, — смеётся папа. — Пусть как приедет к нам в гости заходить на чай да пироги. Вон ты её на велосипеде лучше покатай!
— Ещё чего — «покатай»! А пироги — это хорошо! — думает про себя Мишка. Ох, не знает папа эту вредную Машку!
