История Бывалого
Как один маленький герой тайно Порженку покорил
Памяти ученых-геологов Вячеслава и Виктории Куликовых
Помню, как в тот голодный вечер, учуяв запах колбасы, лежавшей в сумке у этих проходивших мимо детей, я потерял самообладание: вскочил и, повинуясь силе сильнее меня, долго брел за ними, а потом юркнул в подъезд. Помню, как прорвался в квартиру, как женщина всплеснула руками, как вышли ее пожилые родители, и был большой семейный совет. Потом меня мыли
в ванной. Ненавижу воду, страшную, мокрую! Визжал я и брыкался, за что мне погрозили пальцем. Но колбасу все-таки дали, я слопал ее, почти не жуя.
— Смотрите-ка, это бриар. Пес красивый и добрый, но бывалый, — сказал пожилой мужчина, мой новый хозяин.
А что? Красивое имя, — подумал я. Бывалый — очень даже звучит.
Странные люди были они, мои новые хозяева. В квартире сплошные книги, а еще камни. Да-да, камни! Оказалось, Вячеслав Степанович Куликов и Виктория Владимировна Куликова — ученые-геологи. Исследуют землю, недра ее и ездят в экспедиции. И дочь у них, женщина, которая меня в квартиру пустила, тоже геолог.
в ванной. Ненавижу воду, страшную, мокрую! Визжал я и брыкался, за что мне погрозили пальцем. Но колбасу все-таки дали, я слопал ее, почти не жуя.
— Смотрите-ка, это бриар. Пес красивый и добрый, но бывалый, — сказал пожилой мужчина, мой новый хозяин.
А что? Красивое имя, — подумал я. Бывалый — очень даже звучит.
Странные люди были они, мои новые хозяева. В квартире сплошные книги, а еще камни. Да-да, камни! Оказалось, Вячеслав Степанович Куликов и Виктория Владимировна Куликова — ученые-геологи. Исследуют землю, недра ее и ездят в экспедиции. И дочь у них, женщина, которая меня в квартиру пустила, тоже геолог.
Страшно все это было интересно. Вот придут к Куликовым моим, бывало, студенты, а я лягу под стол и все внимательно слушаю. Понял вот что: большие и уважаемые ученые мои хозяева. Они, изучая камни да землю, открыли такую точку, где сходятся водосборные бассейны Атлантического океана, Северного Ледовитого океана и Каспийского моря. Теперь же искали они естественную границу двух природных стран — Фенноскандии и Русской равнины. И по всему выходило, понял я из разговоров этих вечерних, что граница идет по Кенозерскому национальному парку.
А потом все тревожнее для меня стали беседы.
— Плавать учись давай, а то скоро идти тебе в экспедицию в Кенозерье, а там речка Порженка быстрая и холодная, словно горная. Каньоны там такие — ни одному вестерну не снилось. Высота больше 80 метров, — пугали меня студенты.
А потом все тревожнее для меня стали беседы.
— Плавать учись давай, а то скоро идти тебе в экспедицию в Кенозерье, а там речка Порженка быстрая и холодная, словно горная. Каньоны там такие — ни одному вестерну не снилось. Высота больше 80 метров, — пугали меня студенты.
...И когда через два месяца трясся я с геологами моими в автобусе, охраняя рюкзаки, сильно волновался. Что за речка такая таинственная? Зачем хозяевам моим надо на эту Порженку? Неугомонные люди, уже и возраст у них, но нет чтобы как все у телевизора сидеть — по лесам с палатками бродят.
Ох и тяжелой же штукой оказалась эта самая экспедиция. Сначала я по дороге бежал, потом по тропинке лесной, а потом дорог и вовсе не стало. А хозяевам моим все нипочем. Идут, студентам истории научные рассказывают, да еще и красотой местных озер и лесов восхищаются.
— История геологического строения Кенозерского национального парка насчитывает более 3540 миллионов лет, — говорил хозяин, Вячеслав Степанович. Тут сочленяются две структуры — Балтийский щит, образовавшийся около 3 миллиардов лет назад, и Русская плита, которой 280-370 миллионов лет.
А хозяйка, Виктория Владимировна, о реке Порженке рассказывала.
— Представьте, длина этой красивейшей труднодоступной реки — всего 8 километров, и у нее несколько метров падения. Но при этом она сумела прорезать гряды морены, известняки и доломиты карбона. Когда-то это было дно теплого моря, и в нижнем течении Порженки мы увидим выходы пород — глины, пески, доломиты, известняки, десятки минералов. В каньоне же поищем остатки древних морских обитателей. А вдруг повезет, и мы найдем пещеру?
Студенты слушали во все уши. Я же лишь бегал весело кругом, не понимая и половины.
Но вот деревья расступились, глянул я и обмер с испуга. Под лапами у меня — огромный каньон, внизу вьется и шумит бурная река, а скалы вокруг такие белые, мощные — так дух и захватывает.
Ох и тяжелой же штукой оказалась эта самая экспедиция. Сначала я по дороге бежал, потом по тропинке лесной, а потом дорог и вовсе не стало. А хозяевам моим все нипочем. Идут, студентам истории научные рассказывают, да еще и красотой местных озер и лесов восхищаются.
— История геологического строения Кенозерского национального парка насчитывает более 3540 миллионов лет, — говорил хозяин, Вячеслав Степанович. Тут сочленяются две структуры — Балтийский щит, образовавшийся около 3 миллиардов лет назад, и Русская плита, которой 280-370 миллионов лет.
А хозяйка, Виктория Владимировна, о реке Порженке рассказывала.
— Представьте, длина этой красивейшей труднодоступной реки — всего 8 километров, и у нее несколько метров падения. Но при этом она сумела прорезать гряды морены, известняки и доломиты карбона. Когда-то это было дно теплого моря, и в нижнем течении Порженки мы увидим выходы пород — глины, пески, доломиты, известняки, десятки минералов. В каньоне же поищем остатки древних морских обитателей. А вдруг повезет, и мы найдем пещеру?
Студенты слушали во все уши. Я же лишь бегал весело кругом, не понимая и половины.
Но вот деревья расступились, глянул я и обмер с испуга. Под лапами у меня — огромный каньон, внизу вьется и шумит бурная река, а скалы вокруг такие белые, мощные — так дух и захватывает.
Уже ночью, лежа у костра, слушал я, как хозяева мои рассказывали студентам об экспедициях советских лет. Как они учились, как диссертации защищали, как познакомились, как исходили ногами весь Русский Север, как брали с собой любимую дочь.
— Чему можно научиться у природы? — горячился один студент. — Природа слепа, естественный отбор жесток, сильным проще выжить, чем умным и порядочным.
— А ты посмотри хотя бы на эту вот непроходимую речку, которая терпеливо пробила себе путь через все каменные препятствия. Природа учит принимать мир, трудиться и надеяться, — говорили мои хозяева. — Ну а сила, конечно, в характере, не в кулаках. Это знает даже наш лохматый друг, который долго скитался, но добрел до нашей квартиры.
Точных слов, впрочем, не припомню, но суть я понял, конечно, понял.
И когда все пошли спать, и в костре догорали угли, что-то неведомое вдруг поднялось внутри меня. И продравшись вниз через камни и колючки, я погрузился в ледяную стремительную воду. И когда меня понесло и замотало, лапы мои вдруг ожили и забили по воде. Отчаянно, шалея от страха и восторга, я рвался к берегу. А потом, выйдя на берег и забравшись наверх, я долго носился вокруг остывшего костра. Никто, увы, не видел моего триумфа, никто не дал мне за него заслуженную награду. Никто не знал, что это я, я, пес, боящийся воды — тот самый герой, покоривший Порженку.
— Чему можно научиться у природы? — горячился один студент. — Природа слепа, естественный отбор жесток, сильным проще выжить, чем умным и порядочным.
— А ты посмотри хотя бы на эту вот непроходимую речку, которая терпеливо пробила себе путь через все каменные препятствия. Природа учит принимать мир, трудиться и надеяться, — говорили мои хозяева. — Ну а сила, конечно, в характере, не в кулаках. Это знает даже наш лохматый друг, который долго скитался, но добрел до нашей квартиры.
Точных слов, впрочем, не припомню, но суть я понял, конечно, понял.
И когда все пошли спать, и в костре догорали угли, что-то неведомое вдруг поднялось внутри меня. И продравшись вниз через камни и колючки, я погрузился в ледяную стремительную воду. И когда меня понесло и замотало, лапы мои вдруг ожили и забили по воде. Отчаянно, шалея от страха и восторга, я рвался к берегу. А потом, выйдя на берег и забравшись наверх, я долго носился вокруг остывшего костра. Никто, увы, не видел моего триумфа, никто не дал мне за него заслуженную награду. Никто не знал, что это я, я, пес, боящийся воды — тот самый герой, покоривший Порженку.
Вместо послесловия:
Осенью 2020-го года Вячеслав Степанович Куликов и Виктория Владимировна Куликова ушли из жизни с разницей в двадцать дней. Остались их ученики, их научные работы, их открытия и память. О Куликовых помнят и в Кенозерье, которое они так любили, открыв немало тайн этого удивительного места.
На одном из интернет-порталов художественной прозы осталась незаконченная история Виктории Куликовой о семье геологов и их верном друге — лохматом приемыше — бриаре.
В память о больших ученых и больших людях у этой истории теперь есть немного грустный, но все-таки светлый финал.
Осенью 2020-го года Вячеслав Степанович Куликов и Виктория Владимировна Куликова ушли из жизни с разницей в двадцать дней. Остались их ученики, их научные работы, их открытия и память. О Куликовых помнят и в Кенозерье, которое они так любили, открыв немало тайн этого удивительного места.
На одном из интернет-порталов художественной прозы осталась незаконченная история Виктории Куликовой о семье геологов и их верном друге — лохматом приемыше — бриаре.
В память о больших ученых и больших людях у этой истории теперь есть немного грустный, но все-таки светлый финал.
